— Многим казалось, что он поддерживает работы, которые по своей природе были фальшивыми или декадентскими.
— Это вопрос вкуса, — холодно ответила миссис Берк.
— Извините. Нам не следует вдаваться в эту область, тем более что я не слишком хорошо в этом разбираюсь. Но существует проблема отношения к нему студентов и других художников, которые были у него не в чести. Мне не кажется, что кто-либо из них относился к нему с такой злобой, что мог совершить убийство в ответ на оскорбленные чувства. Но люди искусства очень ранимы и легко выходят из себя. Не могли бы вы назвать кого-нибудь из тех, кто заходил к нему и был способен на такой поступок, в припадке ярости, например?
Она долго не отвечала, словно перебирала в памяти случайных визитеров, приходивших к ее мужу.
— Нет, — наконец сказала миссис Берк, — никто из них не был на это способен.
— Том Драммонд бывал здесь? — он вкратце описал его внешность, заметив, что юноша очень болезненно воспринимал его критику в свой адрес.
— Нет, я не могу вспомнить ни имени, ни соответствующего описанию человека.
— А его друг Кристофер Фелтон? Худощавое лицо с черной бородкой?
Второй раз за время его визита она слабо улыбнулась.
— У многих из них были худощавые лица и черные бороды. Но и его имя мне ни о чем не говорит. Вряд ли он приходил сюда, если они не были друзьями. Все наши гости относились к моему мужу с почтением.
Они вернулись на то же место, с которого начали. Никаких зацепок, и все те же вопросы повисли в воздухе. Дэвид поблагодарил ее и ушел. Этот разговор получился не столь сложным, как он опасался, но бесплодным. Опять у него сложилось впечатление, что у Освальда Берка был кто-то, кого он считал своим врагом: миссис Берк явно не хотела касаться этого вопроса, и, похоже, этот человек не имел к искусству никакого отношения.
С этими скудными сведениями Дэвид отправился домой к своей жене. В данный момент делать ему было больше нечего, и он решил не возобновлять своих попыток до конца уик-энда.
Глава 5
Дэвид сдержал данное себе слово и ни в этот день, ни в последующее воскресенье ничего не предпринимал. Для пущей уверенности он решил провести с Джил целый день за городом. Они миновали Хенли, выехали к Темзе поблизости от Уолленфорда и перекусили на вершине холма Синоден Хилл, погрелись на солнышке, а затем отдохнули под прикрытием каменной ограды древнего поселения, наблюдая, как внизу у шлюза серебристой петлей изгибается река, полюбовались, как к северу возвышаются посреди равнины далекие башни Дорчестера. Потом выпили чаю в одном из немногих уже открытых в это время года кафе в Виндзоре и отправились домой.
В холле их встретила няня.
— Звонили по телефону, — объявила она. — Хотели поговорить с кем-нибудь из вас. Она даже не уточнила с кем.
— Она?
— Голос совсем молодой. Она назвалась мисс Мэннерс.
— Я не знаю никакой мисс Мэннерс, а ты, Дэвид?
— Возможно, это одна из пациенток, но мне трудно вспомнить кто. Память на имена с каждым днем становится хуже.
— Она совсем не похожа на пациентку, — заметила няня, — и оставила свой номер телефона на случай, если у вас появится желание перезвонить ей. Именно так она выразилась.
По голосу няни можно было понять, что звонившая выразилась совсем другими словами, поскольку, передавая сообщение, она даже отвернулась.
— Боюсь, что мы немного запоздали, — извинилась Джил.
Возможно, именно на это обижалась старая женщина, и это выразилось в неожиданно резкой манере. Но тут она с улыбкой повернулась к Джил.
— О нет, конечно, нет. Моя сестра не ждет меня раньше семи. Я сказала ей, что выйду из дома где-нибудь без четверти.
Джил почувствовала облегчение.
— Ну, — сказала она, глядя на ручные часы, — до этой минуты осталось совсем немного. Тебе уже пора собираться, не так ли?
Няня снова улыбнулась и вышла.
— Лучше позвони загадочной незнакомке, — сказал Дэвид.
— Ты хочешь, чтобы это сделала я? А если это пациентка, которой нужен твой совет?
— Ну ладно, пошли в гостиную.
Номер был занят, так что Уинтринхэмы на время оставили это занятие, а няня не спеша отправилась наносить свой традиционный воскресный визит к сестре, которая жила в Килборне. Уинтринхэмы поужинали, и когда они закончили мыть посуду, зазвонил телефон.
— Я подойду, — сказала Джил. — Вероятно, это наша незнакомка.
Так оно и оказалось, девичий голос попросил к телефону доктора Уинтринхэма. Джил объяснила, что она его жена и стала ждать ответ.
— Миссис Уинтринхэм? — раздался голос в трубке. — Да, я понимаю. Ну, тогда я могла бы повидаться с вами.
— Встретиться со мной? — переспросила Джил. — Для этого я хотела бы сначала узнать, с кем говорю. В связи с чем возникла эта необходимость?
— Извините, — обиженно продолжил незнакомый голос, — у меня просто не было возможности представиться.
У Джил появилось желание положить телефонную трубку на место, но она взяла себя в руки и попросила незнакомку представиться.
— Меня зовут Паулина Мэннерс, — объяснила девушка.
— Паулина Мэннерс? — эхом отозвалась недоумевающая Джил.
— Я знакомая Тома Драммонда.
— А, — оживилась миссис Уинтринхэм. — Почему ты сразу этого не сказала? Я подумала, что звонит одна из пациенток моего мужа, а мне не нравится, когда по воскресеньям его беспокоят вопросами, которые можно было бы решить в госпитале. Ты хочешь побеседовать непосредственно с ним?
— Трудно сказать. Скорее всего, мне хотелось бы поговорить с вами. Мне кажется, что я немного побаиваюсь доктора Уинтринхэма.
Джил не смогла бы разрешить ее сомнения и стала ждать продолжения разговора.
— Алло, ты все еще у телефона?
— Я сказала, что мне лучше переговорить с вами.
— Я слушаю.
— Значит, я могу с вами встретиться?
Джил ненадолго задумалась.
— Мы не сможем встретиться сегодня вечером, уже слишком поздно. Но если хочешь, это можно сделать завтра утром. Мистер Драммонд сейчас с тобой? Это он дал тебе наш адрес?
— Да. Нет. Я хотела сказать, что ваш адрес я получила от него, а по нему узнала номер телефона. Но его здесь нет. Я целый день не могла его найти. Возможно, Том уехал домой, в Колчестер. Точнее говоря, я не видела его с пятницы.
В голосе девушки послышалась горечь, и Джил стало ее жаль.
— Не надо расстраиваться, — доброжелательно успокоила она девушку. — Около одиннадцати я пью кофе. Заходите завтра в это время.
— Благодарю вас, миссис Уинтринхэм. Я надеюсь, что вы извините меня за беспокойство. Я…
— Хорошо, — решительно оборвала ее излияния Джил. — Увидимся завтра, — она положила трубку прежде, чем девушка пустилась в объяснения, а когда обернулась, то поймала на себе взгляд удобно устроившегося в кресле Дэвида.
— Чему это ты радуешься? — спросила она, приближаясь к нему. Он протянул руку и усадил ее на колени.
— Это девушка Тома?
— Как ты догадался? Я только однажды назвала его имя.
— Но ты повторила ее. Он говорил, что его знакомую зовут Паулина.
— Понятно. Твоя ужасная память начала работать? Почему же ты тогда не подошел к телефону?
— Похоже, у тебя и так все прекрасно получилось. Как мне показалось, она беспокоится за Тома?
— Да. А что мне делать, если она скажет, что это он сделал?
— Направить ее к Стиву. Но она тебе этого не скажет.
— Ты уверен, что Том на это не способен?
— Нет. Но я абсолютно уверен, что он никогда не признался бы ей в этом.
— Тогда почему он исчез? — Она поудобнее устроилась у него на коленях и положила голову ему на плечо.
— Ну, ну, — успокоил жену Дэвид. — Совершенно нормально, что паренек решил провести уик-энд со своими родными в Восточной Англии. Какое это имеет отношение к убийству?
— Даже если он не предупредил свою девушку, куда собирается?
— Конечно. Мы же не уверены, что это единственная его знакомая?
— Нет. Жаль, что я отложила нашу встречу до завтрашнего утра.
— Хуже всего, моя дорогая, иметь такое доброе сердце, как у тебя. Но мне это нравится.
— Не будь таким самодовольным. Ты просто радуешься, что я сделала твою черновую работу.
Паулина Мэннерс появилась в доме Уинтринхэмов ровно в одиннадцать на следующее утро. Джил открыла ей дверь, а три минуты спустя няня принесла в гостиную поднос с кофе. Джил заметила, что в манере одеваться девушка не копировала Тома Драммонда. На ней были простые вещи, годившиеся на все случаи жизни: широкие клетчатые шерстяные брюки и свободная черная куртка, наброшенная на просторный изумрудно-зеленый свитер. Ее длинные прямые волосы были собраны в хвост. На белые хлопчатобумажные носки были надеты небольшие черные шлепанцы без каблука. Она не злоупотребляла косметикой, а ногти не были накрашены, и вообще ее руки были довольно неопрятными.